Еще до того как были объявлены результаты экзаменов, абитуриентов моего года попросили помочь убраться в подвале здания на Звездной. Я пошел, радуясь хорошему предзнаменованию. Так начался физический труд, который стал составной частью учебы в университете: вместо оплаты в “условных единицах” студенты мыли полы, туалеты, сидели на вахте и так далее. В принципе это дало возможность для не слишком зажиточных молодых людей наподобие меня получить богословское образование. За это большое спасибо.
Когда в университет на богословское и педагогическое отделение в 2000 году пришли новые студенты, оказалось что многие из них – заядлые любители футбола. Они стали организаторами встреч с дворовыми командами в близлежащих микрорайонах и стадионах. Через несколько лет это вылилось в участие в городских соревнованиях «трезвенников». Университет купил нам синюю форму и бутсы. Правда, играли мы не очень сильно. В футбольной команде завсегдатаями были Евгений Язьков, Борис Костин, Владимир Слезко, Павел Рагозин и другие.
В здании на Звездной был спортивный зал, где измотанные интеллектуальным и духовным трудом студенты играли в волейбол и теннис. Великими волейболистами почитались неотразимый Эдуард Эгов, Анатолий Соловьев, Дмитрий Кадацкий и другие. Сильнейшим (к сожалению единственным) баскетболистом был Александр Куксин. Сильнейшими игроками в настольный теннис Дмитрий Лебедев (так же сильнейший шахматист) и Герман Шинкаренко. Несколько студентов посещали тренажерный зал в том же здании, например неунывающий брат Вячеслав Малиновский.
Однажды когда в университете в библиотечной комнате появились компьютеры и был присоединен интернет, некоторые студенты увлеклись чатами и неуемным интернет-серфингом. В итоге одного из братьев с моего курса уличили в просмотре порно-сайтов и подняли вопрос об исключении из университета. В гробовом молчании мы сидели в актовом зале и слушали Виктора Авдеева, тогдашнего ректора университета. Он несомненно очень переживал, ему не хотелось прибегать к столь суровым мерам. Однако решение было принято. После его выступления было предложено выступить всем желающим. Вызвался только один. Его звали Володя Григорьев. Он шел к микрофону и никто не предполагал что он скажет в этой гнетущей атмосфере. Он начал как будто издалека – сказал, что убирается в туалете. И он искренне попросил всех присутствующих… смывать за собой более тщательно!!! Всю гнетущую атмосферу зала смыло весьма основательно. Все смеялись до слез.
Где-то в начале Мая весь университет выезжал на пикник. Один раз мы поехали на побережье Финского залива. Мы все сели в автобусы, за окном потянулись кажущиеся бесконечными шоссе и развязки. Неся поклажу (в основном еду) мы вышли на песчаный берег холодного финского залива. Солнце уже начинало припекать, мы наслаждались теплом после длительной питерской зимы. Однако совместные игры или общение не клеилось. Меня этот факт одновременно и угнетал и радовал. Угнетал потому что чувствовался дух одиночества. Радовал потому что никто не заставлял маршеровать в общем строю. С того пикника у меня остались фотографии на больших камнях.
На каждом курсе были старосты. Кроме того выбирался староста университета. При мне это был Анатолий Соловьев или Тоша, как его ласково называли. Старостой первого курса был Иван Булычев, второго курса – я, третьего курса – Дмитрий Кадацкий, четвертого – кажется Эдуард Эгов. Курс христианской педагогики представлял Александр Акимов. Вот это братское общение собиралось в субботу утром. Кто-то из жен студентов делал нам всем небольшой завтрак, и мы общались и пытались решать проблемы университета. Когда кто-то из нас не поднимался из постели к назначенному времени, Анатолий стучал или заходил в комнату (если это была холостяцкая комната) и настойчиво будил соню. До сих пор помню, как он будил меня по субботам, когда так хотелось поспать подольше. Так же меня будили только братья из футбольной команды на последних курсах на тренировку или на игру. Мы обсуждали в основном один серьезный вопрос: Как совместить академическую и духовную жизнь в университете. Проблема состояла в том, что на первый взгляд университет был идеальной средой для совмещения духовной и интеллектуальной жизни. Однако на деле университет со временем все меньше и меньше походил на церковь, которую хотели иметь многие студенты.
На Невском проспекте напротив Казанского собора в уютном подвальчике находился магазин Слово. Там торговали духовной литературой. И какими-то неведомыми судьбами студентам СПХУ разрешили организовывать в магазине бесплатный чай и беседовать с людьми о Боге. Довольно многие студенты несли там почетную вахту, беседуя с людьми, показывая фильмы и обслуживая различные встречи и лекции. Мне очень нравилось то ощущение религиозной свободы в центре города, исчезнувшее через несколько лет. Помню, я беседовал с женщиной, занимавшей определенную высокую должность у Свидетелей Иеговы. Сначала мы просто беседовали, затем она прощупала мои богословские взгляды, нет ли в них бреши, затем я – ее. Поняв что мы друг другу не по зубам, мы потеряли друг ко другу интерес и распрощались. Помню одного юношу, который жалостливо смотрел в глаза и говорил, что ему не хватает веры для того, чтобы поверить в Бога. Помню одну немолодую женщину с легким акцентом: я был весьма удивлен, что она – профессор из Италии, приехавшая изучать рукописи то ли Достоевского, то ли Пушкина.
Каждую неделю на каждом из курсов бакалавриата богословия или христианской педагогики происходило так называемое курсовое собрание. На первом курсе мы просто проповедовали по очереди. Я помню, что моя первая проповедь на подобном курсовом собрании была крайне неудачной. Я слишком затянул и призыв к молитве был уже перед самым звонком на перемену. Когда я открыл глаза, то из аудитории в меня вонзились откровенно недружелюбные взгляды. Со временем курсовые собрания трансформировались: мы практически никогда не возвращались к длинным проповедям. Проповеди мы произносили только на уроках гомилетики.
Однажды поздно вечером ко мне в двери кто-то настойчиво постучал. Я вышел наружу и увидел Валеру Кнауба. Он показался мне взволнованным. Рядом с ним стоял его пастор-американец. Он посещал, как мне помнится, одну из церквей движения “евреи за Иисуса”. Валера сказал, что я лучше него знаю английский и просит перевести ему то, что пришел ему сказать поздно вечером его пастор. Пастор, стоявший рядом, сказал фразу, судя по всему многократно повторенную для Валеры. Я обомлел, не веря своим ушам. Возникла пауза. Как только я набрался смелости открыть рот, подошел студент старшекурсник и бодрым голосом спросил пастора чем он может помочь. Тот повторил тому еще раз. Студент таким же ровным голосом без запинки сказал Валере: “Твоя мама умерла вчера вечером. Тебе надо ехать на похороны”, развернулся и ровным шагом пошел по коридору. Я подумал, что мои нервы ни к черту по сравнению с этим бравым старшекурсником.
На Звездной одну из небольших комнат оборудовали в компьютерный класс. Мы использовали компьютеры для оформления своих курсовых и других работ. Для того чтобы поработать на компьютере надо было записаться в список, лежащий перед монитором. Разумеется класс был забит и все часы заняты перед экзаменами. В день последнего экзамена когда все было позади класс опять наполнялся. Теперь уже радостно и с упоением играющими в игры: Need For Speed, например. Другим, не менее эффективным способом расслабиться после экзаменов или занятий, было вечерами или даже ночь напролет смотреть фильмы. В комнатах между серыми двухъярусными кроватями собирались смешанные богословско-педагогические компании и с удовольствием смотрели новые фильмы. Только сохраняя тишину, поскольку студенткам из курсов педагогики не разрешалось находиться в комнатах на братском этаже позже определенного часа. А потом общежитие пустело, студенты с чемоданами и сумками уходили вдаль по тропинке, ведущей к станции метро “Купчино” и разъезжались со своих вокзалов по домам на каникулы…
P.S. Когда все это вспоминал и записывал, особенно глубоко осознал что мы привязаны к своему прошлому. Собственно наше прошлое – это и есть мы. Наша душа, наш характер, наша жизнь – все это существует не только в настоящем и в будущем, но и в прошлом. Жизнь – это не миг между прошлым и будущим.