Слово “оправдание” предполагает судебное заседание, подсудимого, судью, факты и доказательства вины. Поколения христиан-протестантов делали это и до сих пор делают: представляют себя на скамье подсудимых. Я грешник, так мне и надо. Но в итоге этот воображаемый суд заканчивается хорошо. Вердикт – оправдание. Вина доказана, но есть искупление, за преступление заплачено. Обвинения сняты. По причине наличия веры.
Всякий пример хорош в меру. Данный пример с судьями в париках и ударом молотка по столу не исключение. Современное поколение вряд ли согласится с тем, что некто со стороны может понести наказание обвиняемого. Это несправедливо. Однако человеческое сознание должно иметь надежный пример того, как “Бог оправдывает нечестивого”. Тем более что в древности взятие на себя вины другого человека не было столь необычным. Итак данная юридическая проблема решается именно так – Бог выносит оправдательный приговор по причине веры и по причине что некто уже понес наказание вместо обвиняемого. Подсудимого выпускают, он может идти на все 4 стороны.
Представление о том что Бог – это судья и все человечество – грешники стало аксиомой. Собственно весь Ветхий Завет построен на данной парадигме. Но давайте перейдем на иное представление о Боге. Представьте себе что Бог – это ваш отец (да, пока с маленькой буквы для лучшего представления). Протестантское сознание сразу выдвыгает пример, где судья за столом – это отец подсудимого, который выносит справедливый приговор своему сыну/дочери, снимает мантию и садится на его/ее место. Пример хороший, за одним исключением – неужели отец не мог поговорить с сыном раньше – в кругу семьи? Почему не мог состояться домашний суд – когда родители наказывают детей ради вразумления? Но главный вопрос – а почему именно официальное судебное заседание, а не отцовский разговор один на один? Все-таки Бог все видит наперед.
Если поверить в новую парадигму Иисуса что Бог – это Отец, а не судья, то надо отказаться от слишком жестокого представления об отношении с Богом сквозь своды законов и судебных приставов. Бог – вот Он, строгий и справедливый – стоит перед вами в тапочках и домашней одежде. Он так же справедлив и недостижимо высок в своей святости. Но он в домашних тапочках. Суд Божий с данной точки зрения можно представить как назидание: “суд состоит в том что свет пришел в мир”, как разговор по душам без наручников и железных решеток.
Оправдание верой в данном случае идеально вписывается в данное представление. Сын поверил отцу в их уединенной беседе – значит сын избежал проблем. Вера здесь понимается как доверие, а не как интеллектуальный символ веры, выгравированный в мраморе посреди огромного собора. Любой символ веры ограничен, а жизненных ситуаций – бесчетное количество. Вера как доверие Богу может иметь бесконечное количество выражений. И бесед с отцом может быть сколько угодно.
Нет никакого официального суда. “Отец мой не судит мир” – так сказал однажды Иисус. Есть вера, которая спасает человека от духовной смерти. И эта вера (которая тоже дар Бога, кстати) есть сила, меняющая мировоззрение и характер ее носителя. Мудрый сын поговорил с отцом, поверил ему на слово – и решил свои проблемы.
Представление об оправдании верой в смысле оправдания лишь символом веры – устарело, как устарела концепция жертвоприношения. Оно было нужно потому что понятие семьи и доброго отца было неустойчивым и примеры этого были достаточно редкими. К сожалению, и сейчас это редкость. Люди лучше понимали картину суда со всеми ее средневековыми аксессуарами – париками, черными мантиями и железными клетками. Как и в древности скотоводы лучше понимали отношения с Богом как принесение животных в жертву.
Представление Иисуса о живой спасающей вере (доверии) выводит христианство на новую ступень развития – где спасение будет представляться скорее как совершенствование характера в общении с Духом внутри человека, нежели как согласие с глобальными церковными символами веры. Плоды духа будут определять близость человека и Бога, а не посещение общины и следование обрядам. Термин “оправдание верой”, вероятнее всего, выйдет из обращения и будет заменен на нечто более удачное в нескончаемом процессе поиска и открытия истины.