В церкви Калвери Чапел в Америке нет членства. То есть, как и в православной или католической церкви каждый может считаться прихожанином. У них нет проблем, связанных с церковными наказаниями, исключениями и так далее. Приходи в церковь, какой бы ты ни был, общайся, слушай проповеди – никто тебя на “братский совет” вызывать не будет. Не хочешь ходить в церковь – не ходи. Никто по спискам тебя проверять не будет. По сути же это протестантская активная церковь, забитая народом до предела. Эта модель многим нравится. Она сочетает возможность сохранить личное пространство и участвовать в социальной жизни церкви по желанию. Главное же эта модель оберегает людей от давления со стороны церковной общины и от “психологических травм”, связанных с групповой порукой. Постепенный уход от тесной общинной жизни и от церковной дисциплины обусловлен неприятием насилия. Да, это насилие – морально давить на человека, порицать его посреди собрания, осуждать и вынуждать вести определенный, пусть даже и хороший, образ жизни. Современному человеку все труднее выдерживать подобное давление в области морали, тем более, когда сами судьи не блещут образцовой жизнью. Чувство собственного достоинства, независимость и обилие церквей вокруг позволяет людям при любом конфликте уходить из неугодной общины. Хотя это часто связано с некоторым неудобством, однако со временем такие переходы переносятся все легче и легче. Понимают это и служители – пасторы, священники и так далее. Они стараются быть тактичнее, не быть агрессивными в оценке члена своей церкви. В общем, все сводится к доброй воле человека – она требует чтобы все было построено на этом. Хорошо это или плохо?
У всего есть сильные и слабые стороны. Эпоха индивидуализма принесла свои добрые плоды: деспоты от религии потеряли свою власть над человеческими массами. Религия перестала насиловать народы и государства. По крайней мере, в развитых странах. Принесла и худые плоды: человек стал предоставлен самому себе в духовных поисках. В наш век, когда развитие науки и техники дают повод думать, что Бога не существует, человек стенает от одиночества в своей душе как никогда, а религиозные группы стремительно теряют свои силы. Многие религиозные лидеры, видя упадок, мечтают о реставрации “духовного” авторитаризма, когда группа управляет отдельной личностью. Для них это кажется панацеей от всех бед. Так можно положить конец бесконечным ересям, разномыслиям, разрозненности. Однако все эти попытки сейчас не имеют успеха: времена, когда Анания и Сапфира, продавшие свой дом и не принесшие к апостолам всю сумму целиком, падают замертво, давно прошли. Прошли времена, когда за обвинение в ереси человека могли сжечь на костре. На грубой силе человечество строило не слишком долговечные конструкции. Впрочем, Иисус Христос отлично понимал это. В его учении не было и намека на разрешение применять силу. Однако Иисус не упразднил группу как общину верующих. Он не создал представления, что отныне индивидуализм правит миром. Отдельные личности часто заблуждаются, групповое сознание, хотя оно и более консервативное, ошибается реже. Кроме того, группа имеет возможность хранить и передавать информацию будущим поколениям. Поэтому Иисус сделал ставку на группу верующих: “что свяжете на земле, будет связано на небесах”. Это не значило что любые глупости церкви (коих было немало) тут же получают ранг небесного статуса. Это значило, что Христос утверждает авторитет группы верующих в их коллективных и здравомыслящих решениях и ставит приоритет индивидуума рангом пониже. Но это явно не значило, что отныне группа может давить на человека как она хочет.
Я убежден, что случай с Ананием и Сапфирой – ошибка ранней церкви. При Иисусе Христе и подумать было нельзя, чтобы из-за пожертвования верующий в Бога потерял жизнь. Как-то ученики Иисуса попросили Иисуса дать им силу истребить молнией деревню в Самарии, жители которой прогнали учеников. Иисус ответил, что они призваны “не губить души человеческие, а спасать”. Иисус пытался представить идеал общины так, что наиболее высокие рангом становились служителями для нижестоящих верующих. В такой общине и речи быть не могло о публичном унижении провинившегося или согрешившего. Однако мнение общины все равно оставалось в силе: “Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь”. Дело в том, что община – это необходимое средство работы с человечеством в контексте длительного промежутка времени. Индивидуализм же полезен, чтобы трансформировать общину или даже обличать ее в случае “групповой ошибки”. Человек и общество, такие разные, все же абсолютно необходимы друг другу. Крен в любую сторону опасен: должен соблюдаться баланс. Собственно все, что происходит в современных церквях сейчас – это и есть поиск баланса между личностью и группой. Серьезная ошибка группы в отношении личности чревата саморазрушением самой же группы. Серьезная ошибка личности в отношении группы лишает личность благоприятной среды для развития и ставит человека на путь изоляции и духовного самоуничтожения. Впрочем, эти правила не нужно объявлять: человечество подчиняется им неосознанно и на протяжении всей истории человечества.